Традиции & Авангард. № 4 (7) 2020 - Литературно-художественный журнал

сонный берег января…»

На сонный берег января

Упала ночь, звезду ругая…

Любви сорвались якоря,

Чужая ты, совсем другая.

Как будто талая вода,

Прошепчешь мне слова: Good morning.

И уплываешь в навсегда,

В страну разрушенных гармоний.

«Моя любовь замёрзла у реки…»

Моя любовь замёрзла у реки,

И чувства зябкие – фарфоровые узы.

А через душу проплывают сквозняки,

Но жалят сердце мне как будто бы медузы.

Мосты зевают, и не спит Нева.

Хрустальный ветер прозвенел и в небе скрылся.

Я перед ней в трёх бедах виноват:

Недолюбил, не позабыл, не спохватился.

«Под одеяло хочется твоё…»

Под одеяло хочется твоё…

Холодный ветер с запахом Байкала.

И дождь иркутский больше не поёт.

«Иди ко мне», – тихонько ты сказала.

Неровный свет укутал тишину.

Твоё дыхание ловлю губами.

Под одеялом я твоим уснул,

И шёпот наших тел плывёт меж нами.

«Удалила меня из Сети…»

Удалила меня из Сети.

Что я, зуб больной, жуткая опухоль?

Я заложник шахтёрской клети,

Ты – заложница странной эпохи. Хоть

Расскажи, с кем живёшь вопреки?

С кем встречаешь снега белой осени?

Удалила меня. Свет руки

Твой погас. И хрипит двухголосие.

Холодная постель

Холодная постель – равнина без любви.

Цветы погасли снов и ягоды эротик.

Я приобрёл грехи, конечно, на свои.

Ухаживал. Терпел следы твоих экзотик.

По-прежнему в тебе нет дыма без огня,

И полуфразы слёз мне говорят об этом.

Холодная постель укутает меня,

Но, жаль, моя любовь останется раздета.

Полторы минуты

Ещё минуты полторы – и кончится весна.

Июнь не промолчит о том, что бросила меня ты.

Закончилась любовь. Пусты бокалы. Нет вина.

Твой запах на моих губах – как лёд со вкусом мяты.

Но ты была! Ты здесь спала. И без тебя никак.

Рычит в квартире тишина, и тлеет сигарета.

Я помню твой последний свет и твой последний шаг.

Переступив меня, ушла ты за границу лета.

«От меня ушла жена…»

От меня ушла жена,

Пироги, пельмени – с нею.

За окном моим луна

Стала чуточку стройнее.

Невзлюбил я тишину,

Голодание, похмелье.

Всё же я верну жену

После виски в понеделье.

Чужое лето

Мне про тебя стихи писать нельзя,

Твои глаза и имя под запретом.

И сердце мне твоё с собой не взять,

Ведь я же не хирург, чтоб сделать это.

Вернусь в свою никчёмную дыру,

Работа, дом и паутина стресса.

Но скрою от друзей и от подруг,

Что целовался с лучшей поэтессой.

Часы на башне за твоим окном

Мне говорят, что ты – чужое лето.

Курила сигарету, пил вино,

И ночь впадала в ручеёк рассвета.

Несерьёзная

Ты сказала, прикрыв губки пальчиком:

«Тише, тише, давай без любви.

Не зови меня деточкой, зайчиком

И котёнком меня не зови».

Я наполнил твоё сердце звёздами,

Поцелуи ловя на лету.

Почему ты со мной несерьёзная?

В баловстве я твоём пропаду.

«Я шатаюсь по городу пьяным…»

Я шатаюсь по городу пьяным.

Серый воздух. В Кольчугине – осень.

Отшумели в подъездах баяны

Или не было их там вовсе.

На аллее Шахтёрской славы

Надо мною смеются дети,

Я старался для них быть забавным,

Перегаром своим не задеть их.

Выхожу на дорогу я смелым,

И воздушна моя походка…

Гул. Авто. Тормоза. Я целый.

Жалко очень: разбилась водка.

Алексей А. Шепелёв

Алексей А. Шепелёв родился в 1978 году. Поэт, прозаик, лидер группы «Общество Зрелища», исследователь творчества Ф. М. Достоевского, кандидат филологических наук. Автор нескольких книг крупной прозы, в том числе «Москва-bad. Записки столичного дауншифтера», «Настоящая любовь / Грязная морковь», «Мир-село и его обитатели». Лауреат премии «Нонконформизм», Международной отметины им. Д. Бурлюка, финалист премий Андрея Белого, имени И. Анненского, «Чистая книга» им. Ф. Абрамова; книги также входили в лонг-листы премий им. И. Бабеля, В. Астафьева, «Национальный бестселлер», «Ясная Поляна». Произведения публикуются в журналах «Дружба народов», «Новый мир», «Нева», «Урал», «Юность», «Православное книжное обозрение», «Традиции & Авангард» и многих других. Стихи переводились на немецкий и французский языки.

Велосипедная прогулка

Новелла

Но ты не сможешь отпустить на волю,

но ты не сможешь подарить свободу,

но ты не сможешь приручить навеки,

чтоб не кончался горизонт повсюду…

Егор Летов

В летних сумерках чувствовалась горечь, приятная и острая – такая бывает после короткого дождя, когда высыхающая на солнце трава пахнет в сто раз сильнее, чем обычно; эта горечь улавливалась не обонянием, время от времени она просто возникала внутри, отчего сердце на секунду сжималось, а потом начинало биться неровно и нервно.

Сидеть дома с таким ощущением было невыносимо. К тому же я прекрасно понимала, что означает эта внезапная горечь. Так бывало со мной уже не раз, и следом за ней неизменно наступало полнейшее равнодушие к жизни, которое, если его вовремя не перебить, легко могло бы иметь самые неприятные последствия. Но, к счастью, всякий раз я знала, что нужно сделать.

Велосипед был не мой, мне оставил его на время своего отъезда один старый знакомый. Сказал: